1) Критика это не побочная к творчеству деятельность, не приятное и престижное самовыражение, и уж точно не способ заработка - это такое же служение, как сама поэзия и любое другое искусство.
Задача художника - собственным опытом порождать истину. Задача критика - с помощью собственного опыта подтверждать или опровергать чужую истину. Никому не нужно "субъективное мнение" критика, от него нужна только объективность.
2) Возможность быть объективным достигается радикальным и совершенным осмыслением собственного опыта. Полновесное критическое суждение, как и художественное высказывание, делается всей жизнью, всей суммой эмоционального, интеллектуального, социального, сексуального и других видов опыта, всей суммой этических и эстетических установок и достижений.
3) Толерантность и корректность не нужны. Заявление вроде "может быть, это и хорошо, но мне недоступно, ничего не могу об этом сказать" - признание критиком своей полной несостоятельности. Политкорректность как попытка ассимилировать, нейтрализовать чужое, поставить себя над агрессией; смутность, недовысказанность (это эстетический огрех), а также априорная ориентация критика, как и художника, на отдельный, изолированный контекст - всё это провоцирует бессильную физическую агрессию со стороны слабости, ущербности, косности и безъязычия. Со стороны тех, кого не приняли во внимание. Критик, как и, по-своему, художник, обязан учитывать всех. Искать язык, на котором можно было бы говорить на равных со всеми.
4) Хуже толерантности может только быть агрессивная безапелляционная оценочность, основанная на собственном непереваренном опыте, вернее на абсолютизации одних его областей и вытеснении других - тех, в которых "критик" интуитивно чувствует свою ущербность. Например, может вытесняться сфера культурного опыта (в этом случае "критиком" отторгается всё, что кажется ему "сложным", "надуманным", "интеллектуальным" и т.п. то, есть относящимся к той сфере, в которой он не чувствует себя полноценным), эмоционального (тогда "критиком", наоборот, отторгается всё, что так или иначе идёт "от жизни", а не от "культуры", и, таким образом, с трудом поддаётся сопоставлениям), социальной (в том случае, если социальная позиция "критика" по каким-то причинам выводится им из рассмотрения), сексуальной (в этом, самом примитивном случае "критиком" интуитивно отторгаются носители успешных, по представлениям критика, типов сексуальности в культуре), и т.п.
5) Критик это читатель. Это единственный полноценный тип читателя. Любой полноценный читатель - критик. Отношение автора и критика, то есть читателя, это диалог, ведущийся на равных, но по-разному с двух сторон - автор, как было сказано, порождает истину своим опытом, критик, осмыслив собственный опыт, подтверждает или опровергает чужую истину. Только осмыслением собственного опыта человек получает возможность не только отвергать, но и принимать другого.
6) Люди неравны. Каждый более состоятелен в одних областях опыта, чем в других. Задача критика - своим примером создавать демократическую ситуацию, в которой любой человек, вне зависимости от объёма и соотношения интеллектуального, эмоционального и других видов опыта, может притязать на истину и являться её носителем. "Осмысление" опыта, конечно, не означает его интеллектуального постижения. Осмысление означает его проживание и переживание. Переживание во всей полноте, проживание как в цветущих, так и в скудных, или даже совсем пустых, безвоздушных зонах своего опыта.
7) Критик обязан занять максимально индивидуальную позицию, отмести все корпоративные интересы и обязательства. Совершенно очевидно, что любая корпоративность, если только она не построена на тотальной внутренней критике или на слиянии в коллективном творческом действии, провальна. Стыдно смотреть, как одни посредственности (а хоть бы и не посредственности) путем невероятных подтасовок и ухищрений отстаивают и раздувают других, своих, в то время как для всех было бы намного полезнее жестоко раскритиковать друг друга.
8) Типичное для "критика" желание "выводить" одного автора из другого и заниматься тому подобными вещами чаще всего не имеет отношения ни к чему, кроме собственных комплексов, личных или групповых интересов "критика". Это естественная работа слабости, защита, попытка свести то чудо, которым является реальное художественное осмысление человеческого опыта, к уже известным образцам и нейтрализовать его таким образом. Эта возможность - худшее, что даёт человеку культура. Но эта же возможность может быть и лучшей, и самой важной - в том случае, если критик объективен и никакие личные, корпоративные, групповые, родственные и прочие прагматические интересы не заставляют его прибегать к спекулятивным домыслам. В этом случае его сравнения обоснованны, вплоть до самых нелепых - а такие зачастую наиболее ценны, потому что в основе любого кардинального события, в основе реального наследования в культуре лежит в первую очередь конфликт, распря, жесточайшее отторжение.
9) Критик не должен обобщать. Практически любое обобщение - признак слабости, а самое уродливое из популярных в наше время обобщений выглядит примерно так: "такие-то и такие-то (новаторы, консерваторы, мусульмане, архаисты, традиционалисты, верлибристы) начинают преобладать и скоро сотрут нас (консерваторов, новаторов, христиан, архаистов, верлибристов, традиционалистов и т.п.) с лица земли". Причём, такого рода обобщения характерны не только для поэтической критики, но и, например, для политического дискурса, и за ними не стоит ничего, кроме реального ничтожества, бессилия и несостоятельности, компенсированной сладострастным комплексом жертвы (возможностью состояться только в качестве жертвы). Критик, стоящий на действительно индивидуальной позиции, будет стараться и критикуемого автора рассматривать как индивидуала, никогда не позволяя себе произвольно относить его к какой- либо тенденции, даже если тот к ней очевидно принадлежит. При этом, собственное мнение автора здесь не играет вообще никакой роли. Только от критика зависит, к какой тенденции будет принадлежать автор, но любые соотнесения должны делаться ради правды и объективности, а не ради собственных непрояснённых интенций.
10) Опытом порождается язык. Текст, безусловно, порождает текст, и существует единый текстуальный поток, но поэзия как чудо возникает там, где живые слова, разрывающие текстовую ткань, появляются из ниоткуда - из собственного интеллектуального, эмоционального, социального, сексуального, метафизического и другого опыта автора - и тогда автор оживает на мгновение. Задача критика - не сводить эти биения на нет, а, наоборот, оживить, заставить звучать в том числе и давно заглохшие, окостеневшие в тексте пульсации. Культура - отношения с мёртвыми, с теми, кто сидит у человека внутри и требует реакции - не клонирования и не игнорирования, и не деконструкции, и не мумифицирования, а реакции - диалога, спора, скандала, в конце концов. Они требуют оживить их через своё объективное высказывание про них, будь ты поэт или критик. А объективное высказывание порождается собственным живым опытом.
Казалось бы, если всерьёз следовать этим тезисам, то вообще невозможно критиковать. Но может быть и совершенно наоборот - и тогда будет достаточно десяти минут, проведённых в отрешённом размышлении- медитации наедине с собой, для того, чтобы впасть в критическую позицию.
Остаётся один вопрос - как определить, насколько ты объективен? Только по собственному ощущению, других критериев нет. Это ситуация, когда скорее психотерапевтические методы (выявление собственной истории в ходе контакта с другим) служат решению безусловно этической задачи - установление честного и бескомпромиссного внутреннего диалога с самим собой.
Эстетическая задача - образование чистой, незамутнённой и абсолютной картины мира, свободная конкуренция разных представлений и картин мира и, как сверхзадача, их финальное сложение - не в набор музейных экспонатов и не в постмодернистское сооружение из знаков, а в сверкающую живую форму, многогранник, любая из бесчисленных граней которого нестабильна, ускользающа, опасна, объективна, реальна.
